В 1914 году население и промышленность Германии были много больше французских. Если учесть, что Англия постоянной армии не имела, а Россия из-за размеров не могла быстро мобилизоваться, то Берлин должен был раздавить французскую армию так же быстро и решительно, как под Седаном за 44 года до этого. А затем по частям разбить остальных союзников. Но вместо этого случилось неожиданное: слабая Франция выстояла, после чего британская блокада удушила немцев. История развернулась на 180 градусов: XX век, который должен был стать эпохой германского доминирования в Старом Свете, пошел совсем иным путем. Битва на Марне резко изменила и ход истории нашей страны. Как именно все это получилось?
Французские дамы прощаются с кавалеристами, убывающими на фронт, август 1914 года. Кавалерия в этот момент все еще была эффективным средством на поле боя, но конкретно французов сильно подводило то обстоятельство, что их кавалерия была лишена пулеметов / © Wikimedia Commons
Это был здравый план. Германия имела в 1,6 раза больше населения, чем Франция, а во франко-прусскую войну население союзных немецких государств было равно французскому. Германия имела более сильную промышленность, чем Франция 1914 года. А ведь за 44 года до этого французская промышленность была примерно равной немецкой.
За счет быстрого роста населения и соответствующей этому более быстрой индустриализации немцы имели перед Францией преимущество во всем. У них 65 миллионов населения против 40 миллионов. Берлин имел 9,4 тысячи орудий и 12 тысяч пулеметов — против 4,5 тысячи орудий и пяти тысяч пулеметов у Парижа. Даже с учетом Бельгии (0,74 тысячи орудий и 7,7 миллиона населения), которую немцы решили занять попутно, чтобы сподручнее было окружать французские армии с севера, ситуация кажется очевидной: немцы должны выиграть. И выиграть быстро, даже быстрее, чем в 1870-1871 годах: ведь теперь они были вооружены лучше французов.
После разгрома Франции силы Британии и России ничего уже не могли изменить. Дело в том, что русская армия для развертывания требовала месяцев: немцы успели бы перебросить ей навстречу свою армию с Запада. А учитывая, что у русских было всего 7,1 тысячи орудий и 4,2 тысячи пулеметов, они никак не справились бы даже с немцами, не то что с объединенными силами Германии и Австро-Венгрии (еще 4,1 тысячи орудий). Одной живой силой много не навоюешь: Россия не могла бы выиграть у австро-немецкого союза. Ей пришлось бы заключить сепаратный мир на немецких условиях.
И даже британский флот не изменил бы исход конфликта. Во-первых, после разгрома Франции и России Берлин вполне мог двинуть через союзную ему Турцию войска в Африку и Индию — и лишить Британию всех колоний и всей ее нефти. Во-вторых, стратегически такая война была бы для англичан тупиком. Освободившись от сухопутных соперников, немецкая промышленность, более сильная чем английская к тому времени, просто обогнала бы англичан по числу линкоров — вслед за чем закончилась бы и война на море.
Но все случилось совсем не так. По каким-то причинам план Шлиффена провалился. Германия не смогла быстро разгромить Францию, увязла в мировой войне — и вся история планеты пошла по совсем иному пути. Почему?
Перед битвой на Марне: путь к «чуду»
Французские современники событий в смысле оценок были близки к планам Шлиффена и его коллег. Именно поэтому они назвали переломное событие Первой мировой — и заодно всей земной истории — чудом на Марне.
Река Марна не очень близка к франко-германской границе. Отсюда вопрос: как немцы сюда попали? Случилось это так: как и планировал Шлиффен, они начали войну ударом через Бельгию. Причем севернее Мааса, а не южнее, где их наступления ждала французская армия во главе с Жоффром. Смысл маневра был прост: граница Франции и Германии, если считать ее по прямой, как линию фронта, была примерно 300 километров, а Бельгии и Франции — в два с половиной раза длиннее. Естественно, что на границе с немцами Париж возвел множество крепостей с большими гарнизонами. Не менее естественно, что Шлиффен — и его преемник Мольтке-младший — не хотел развивать решающее наступление через короткий фронт, набитый крепостями, и, напротив, хотел нанести по французам фланговый удар там, где они его не ждали.
Другой важной стороной плана Шлиффена, о которой говорят реже, было то, что он рассчитывал на французское наступление на франко-германской границе. Наступление, где французы должны были закономерно вымотать себя о приличные немецкие крепости и затем пасть под контрударами.
В этой части план прошел как по нотам. Жоффр, ровно как и ожидали немцы, атаковал их в лоб. Как и предполагал Шлиффен, немцы здесь уступали в людях — на фронте германских четвертой и пятой армий до полутора раз, однако по артиллерии были равны с французами. Что бывает, когда кто-то наступает на сильные укрепления, которые прикрывает артиллерия, по силе равная его собственной? Все верно: только большие потери. По исходному немецкому замыслу после этого ослабленные французы не должны были выдержать контрударов — и они начались. Одновременно с этим немцы наступали через Бельгию сильным правым флангом, на котором превосходили франко-бельгийско-британские силы в два раза.
